Неточные совпадения
Удары градом сыпались:
— Убью! пиши к родителям! —
«Убью! зови попа!»
Тем кончилось, что прасола
Клим сжал рукой, как обручем,
Другой вцепился в волосы
И
гнул со словом «кланяйся»
Купца к своим
ногам.
Клим не помнил, как он добежал до квартиры Сомовых, увлекаемый Любой. В полутемной спальне, — окна ее были закрыты ставнями, — на растрепанной, развороченной постели судорожно извивалась Софья Николаевна,
ноги и руки ее были связаны полотенцами, она лежала вверх лицом, дергая плечами,
сгибая колени, била головой о подушку и рычала...
— Успокойтесь, — предложил Самгин, совершенно подавленный, и ему показалось, что Безбедов в самом деле стал спокойнее. Тагильский молча отошел под окно и там распух, расплылся в сумраке. Безбедов сидел
согнув одну
ногу, гладя колено ладонью, другую
ногу он сунул под нары, рука его все дергала рукав пиджака.
Читал он все более раздражающе неприятно, все шаркал
ногами, подпрыгивал на стуле, качался, держа гранки в руке, неподвижно вытянутой вперед, приближая к ним лицо и почему-то не желая, не догадываясь
согнуть руку, приблизить ее к лицу.
Воинов подобрал
ноги свои,
согнул их, выпрямил, поднялся во весь рост и начал медленно, как бы заикаясь, выжимать из себя густые, тяжелые слова...
По улице Самгин шел
согнув шею, оглядываясь, как человек, которого ударили по голове и он ждет еще удара. Было жарко, горячий ветер плутал по городу, играя пылью, это напомнило Самгину дворника, который нарочно сметал пыль под
ноги партии арестантов. Прозвучало в памяти восклицание каторжника...
Она хотела доследить до конца, как в его ленивой душе любовь совершит переворот, как окончательно спадет с него
гнет, как он не устоит перед близким счастьем, получит благоприятный ответ из деревни и, сияющий, прибежит, прилетит и положит его к ее
ногам, как они оба, вперегонку, бросятся к тетке, и потом…
Если б только одно это, я бы назвал его дураком — и дело с концом, а он затопал
ногами, грозил пальцем, стучал палкой: «Я тебя, говорит, мальчишку, в острог: я тебя туда, куда ворон костей не заносил; в двадцать четыре часа в мелкий порошок изотру, в бараний рог
согну, на поселение сошлю!» Я дал ему истощить весь словарь этих нежностей, выслушал хладнокровно, а потом прицелился в него.
Этому чиновнику посылают еще сто рублей деньгами к Пасхе, столько-то раздать у себя в деревне старым слугам, живущим на пенсии, а их много, да мужичкам, которые то
ноги отморозили, ездивши по дрова, то обгорели, суша хлеб в овине, кого в дугу
согнуло от какой-то лихой болести, так что спины не разогнет, у другого темная вода закрыла глаза.
Рыжая, проснувшись, лежала кверху животом,
согнув толстые
ноги; и громко и весело рассказывала виденный сон.
Он плясал; то с удальством потряхивал, то, словно замирая, поводил маленькой лысой головкой, вытягивал жилистую шею, топотал
ногами на месте, иногда, с заметным трудом,
сгибал колени.
Чуб не без тайного удовольствия видел, как кузнец, который никому на селе в ус не дул,
сгибал в руке пятаки и подковы, как гречневые блины, тот самый кузнец лежал у
ног его. Чтоб еще больше не уронить себя, Чуб взял нагайку и ударил его три раза по спине.
— Мне бы, главное, зятьев всех в бараний рог
согнуть, а в первую голову проклятого писаря. Он меня подвел с духовной… и ведь как подвел, пес! Вот так же, как ты, все наговаривал: «тятенька… тятенька»… Вот тебе и тятенька!.. И как они меня ловко на обе
ноги обули!.. Чисто обделали — все равно, как яичко облупили.
Все три породы — отличные бегуны, особенно кроншнеп малого рода: когда станет к нему приближаться человек, то он,
согнувши несколько свои длинные
ноги, вытянув шею и наклонив немного голову, пускается так проворно бежать, что глаз не успевает следить за ним, и, мелькая в степной траве какою-то вьющеюся лентою, он скоро скрывается от самого зоркого охотника.
Ему не дали кончить, — как-то вся толпа хлынула на него, смяла, и слышно было только, как на земле молотили живое человеческое тело. Силен был Гермоген: подковы
гнул, лошадей поднимал за передние
ноги, а тут не устоял. Макар бросился было к нему на выручку, но его сейчас же стащили с лошади и десятки рук не дали пошевельнуться. Перепуганные богомолки бросились в лес, а на росстани остались одни мужики.
И Ванька-Встанька с неожиданной для его лет легкостью и смелостью, не
сгибая ни колен, ни спины, только угнув вниз голову, мгновенно упал, прямо как статуя, на пол, но тотчас же ловко вскочил на
ноги.
Старик своим медленным, слабым шагом, переставляя
ноги, как будто палки, как будто не
сгибая их, сгорбившись и слегка ударяя тростью о плиты тротуара, приближался к кондитерской.
Слушать его голос было тяжело, и вся его фигура вызывала то излишнее сожаление, которое сознает свое бессилие и возбуждает угрюмую досаду. Он присел на бочку,
сгибая колени так осторожно, точно боялся, что
ноги у него переломятся, вытер потный лоб.
— Ра-азойтись! — тонким голосом кричал маленький офицерик, размахивая белой саблей.
Ноги он поднимал высоко и, не
сгибая в коленях, задорно стукал подошвами о землю. В глаза матери бросились его ярко начищенные сапоги.
Я в
ноги поклонюсь Петру Михайлычу, а перед ним на полвершка не
согну головы!..
Мерно шел конь, подымая косматые
ноги в серебряных наколенниках,
согнувши толстую шею, и когда Дружина Андреевич остановил его саженях в пяти от своего противника, он стал трясти густою волнистою гривой, достававшею до самой земли, грызть удила и нетерпеливо рыть песок сильным копытом, выказывая при каждом ударе блестящие шипы широкой подковы. Казалось, тяжелый конь был подобран под стать дородного всадника, и даже белый цвет его гривы согласовался с седою бородой боярина.
Матвей выскочил вон из комнаты; по двору,
согнув шею и качаясь на длинных
ногах, шёл солдат, одну руку он протянул вперёд, а другою дотрагивался до головы, осыпанной землёю, и отряхал с пальцев густую, тёмно-красную грязь.
Ходил он, заложив руки за спину, как, бывало, отец, тяжело шаркая
ногами,
согнув спину, спустя голову, — мысленно раздев любимую женщину, нёс её перед собою, в жарком воздухе ночи, и говорил ей...
Но дед не слышал. Далее шел Емельян. Этот был покрыт большой рогожей с головы до
ног и имел теперь форму треугольника. Вася, ничем не покрытый, шагал так же деревянно, как всегда, высоко поднимая
ноги и не
сгибая колен. При блеске молнии казалось, что обоз не двигался и подводчики застыли, что у Васи онемела поднятая
нога…
Он стоит, точно поддерживая тяжесть, чуть
согнув спину, широко расставив
ноги, а вокруг него всё веселей играет юный день, ярче блестит зелень виноградников, громче щебечут вьюрки и чижи, в зарослях ежевики, ломоноса, в кустах молочая бьют перепела, где-то свистит черный дрозд, щеголеватый и беззаботный, как неаполитанец.
И ушел, тяжело шаркая
ногами,
согнув спину, опустив голову…
Его схватили сзади за талию и плечи, схватили за руку и
гнут ее, ломают, кто-то давит ему пальцы на
ноге, но он ничего не видал, следя налитыми кровью глазами за темной и тяжелой массой, стонавшей, извиваясь под его рукой…
Согнув спины, взмахивая руками и
ногами, натужно покряхтывая, устало хрипя, они деловито возились на мостовой, как большие мохнатые черви, таская по камням раздавленное и оборванное тело белокурого юноши, били в него
ногами, растаптывая лицо и грудь, хватали за волосы, за
ноги и руки и одновременно рвали в разные стороны.
— Глядите — сыщик! — тихо воскликнул Макаров. Евсей вскочил на
ноги, снова быстро сел, взглянул на Ольгу, желая понять, заметила ли она его невольное испуганное движение? Не понял. Она молча и внимательно рассматривала тёмную фигуру Мельникова; как бы с трудом сыщик шёл по дорожке мимо столов и,
согнув шею, смотрел в землю, а руки его висели вдоль тела, точно вывихнутые.
Пётр кивнул головою, глядя на жену; неуклюже
согнув спину, она смотрела под
ноги себе, на маленький холмик, по которому Никита сосредоточенно шлёпал лопатой. Смахивая пальцами слёзы со щёк так судорожно быстро, точно боялась обжечь пальцы о свой распухший, красный нос, она шептала...
— Вишь, как кобенится, вишь, как
гнет, — вставай, батюшка, на колена, еще пощечину даст; вот так, в губу бы еще ногой-то! Таковский!
Целый большой луб с вековой липы
согнут и приколочен к тележным грядкам, а под ним лежка; лежат люди
ногами к
ногам в нутро экипажа, а головы к вольному воздуху на обе стороны вперед и назад.
Высоко вскидывая передние
ноги, круто
согнув шею, мимо меня плывет лошадь — большая, серая в темных пятнах; сверкает злой, налитый кровью глаз. На козлах, туго натянув вожжи, сидит Егор, прямой, точно вырезанный из дерева; в пролетке развалился хозяин, одетый в тяжелую лисью шубу, хотя и тепло.
Устал он, выбился из сил, взодрав за нынешний день чуть ли не целую десятину земли; ноет у него все тело, ломит руки, трудно разгибать и
сгибать спину, а он, небрежно болтая
ногами, знай заливается во всю грудь...
Один лежит на спине, подняв и
согнув под острым углом
ноги; он полураскрыл рот и дышит глубоко и ровно; с лица его не сходит спокойное, глупое выражение.
Но не чувствуете ли вы ваших
ног, хотя раньше вы их не чувствовали, и не кажется ли вам, что в коленах происходит что-то странное: тяжелое онемение борется с желанием
согнуть колени, а потом…
(Став перед Бургмейером.)
Согните немного ваши
ноги. (Начинает его поколачивать по животу вынутым из кармана молоточком.)
Желчный унтер-офицер порывисто запихивал куда-нибудь его
ноги, подбирал и укладывал руки, заталкивал в самый дальний угол его спину,
гнул его и выворачивал, точно имел дело с тюфяком, а не с живым человеком.
И с виду он был еще очень крепок — худощав, но жилист и высок ростом; и ходил гордо: грудь выпирал вперед, а
ноги ставил прямо, не
сгибая колен, точно вымерял улицу циркулем.
— Сработано здорово, что и говорить. Видно, долго народ
гнул спину, выпиливая эти штучки, чтоб потом тунеядцы на них
ногами шаркали. Онегины… трэнь… брень… Ночи напролет, вероятно, плясали. Делать-то ведь было больше нечего.
— Да-с, вы нас благословите-с! — прибавил тихим, но металлическим голосом генерал и, немного сморщась,
согнул свои
ноги и опустился рядом с Сашей на колени.
Этот восьмиверстный переезд на возу, который чуть волокла управляемая бабой крестьянская кляча, показался Форову за большой путь. С седой головы майора обильно катились на его загорелое лицо капли пота и, смешиваясь с пылью, ползли по его щекам грязными потоками. Толстое, коренастое тело Форова давило на его согнутые колена, и
ноги его ныли, руки отекали, а поясницу ломило и
гнуло. Но всего труднее было переносить пожилому майору то, что совершалось в его голове.
Всего поразительнее было то, что это была, хотя и упраздненная, но все-таки церковь, с алтарями. И на главном алтаре жены и дочери рабочих преспокойно себе сидели, спустив
ноги, как со стола, и в антракты весело болтали. Никак уже нельзя было подумать, что мы в стране, где клерикальный
гнет и после Сентябрьской революции 1868 года продолжал еще чувствоваться всюду. Объяснялось оно тем, что рабочие, сбежавшиеся на эту сходку, принадлежали к республиканской партии и тогда уже были настроены антиклерикально.
Долгое время холод совсем не был заметен, и голове и груди было даже приятно от острого ощущения воздуха, как бы отделявшего платье от тела, и просто, без боли и неприятного, стали неметь руки в локтях и
ноги в коленях — трудно становилось
сгибать их.
Он,
согнув голову набок и установившись на одной
ноге и вывернув другую, постукивал ею, руки же выводили частые, красивые фьеритуры, и, как раз, где надо было, подхватывал песню его бойкий, высокий, веселый голос и приятный подголосок Васильева сына.